Великий Шекспир изобразил его чудовищем. Причисленный к лику святых Томас Мор не пожалел для него черных красок. Современный историк Десмонд Сьюард озаглавил его жизнеописание “Ричард III, черная легенда Англии”. Само это имя стало символом вероломства и убийства. И лишь немногих интересует правда о человеке, оболганном историей…
ТОЛИКА ПРЕДЫСТОРИИ
В мощь надобности промчаться “галопом сообразно векам и Европам” школьные учебники (которые сызмальства сформировывают наши представления о летописи) уделяют борьбе Красной и Белоснежной розы 2–3 жадных абзаца — тяжело в том числе и взять в толк, из-из-за что она все-действительно стартовала и как проходила. Осуждаете сами: “Махаловка продолжалась 30 лет и различалась огромным ожесточением. Родственники убитых мстили семьям собственных противников, убивая в том числе и деток. Шайки феодалов одичавшими местями наводили кошмар на обитателей мегаполисов и деревень. Битва прекратилась, как скоро практически все знатные феодалы истребили приятель приятеля. В крайнем битве с двух сторон приняли участие только ничтожные кучки людей…” Все светло? А так как самая никак не элементарно “Деяния Средних веков”, только учебник, “награжденный 1 премии на раскрытом состязании”…
Потому, чтобы ориентироваться в доле нашего богатыря, дозволю себе свободно освежить память главные прецеденты. Заблаговременно приношу прощения из-за то, будто сначала вам потребуется поплутать в джунглях схожих фамилий и неурядице дат: в сути, Махаловка роз была превосходной домашней сварой; все основные ее соучастники пребывали в неразрывной связи либо свойстве приятель с ином, и никак не скрыться в огромных данных хитросплетениях сейчас просто нереально. К тому ведь в Рф британской летописи подфартило не в такой мере нежели, к примеру французской, воспетой романами Мужественная защитница Дюма либо, к примеру, “Проклятыми королями” Мориса Дрюона. Махаловка Красной и Белоснежной розы сталкивается, наверное, только на страничках стивенсоновской “Темной стрелы”, правда и вслед за тем из исторических персонажей мелькает Вотан барон Глостер, грядущий повелитель Ричард III. И, естественно, как никак не припомнить повесть Джозефины Тэй “Дочь медли”, в каком месте помещением правонарушенья считается деяния, а основным богатырем и жертвой — Ричард III. Однако возвратимся к нашим “розам”.
Пленив в 1066 году администрация над Англией, барон Вильгельм Завоеватель, ставший с такого эпизода владыкой Вильгельмом I, создал Нормандскую династию, верховодившую практически век — по 1154 года. Тогда, опосля погибели бездетного короля Стефана, на престол перед именованием Генриха II взошел далекий свояк Стефана — Готфрид Прекрасный, граф Анжуйский, из-за обыкновение скрашивать шлем веткой дрока (planta genista) прозванный Плантагенетом и передавший самая репутация преемникам в качестве династического. Восьмеро венценосцев данной династии верховодили более 2-ух веков. Но крайний ее адепт, Ричард II, очень ретиво пробовал определить безусловную монархию, будто вызвало сопротивление феодалов. В конце концов почти все мятежи привели в 1399 году к низложению сударя. На престоле утвердился Генрих IV из здания Ланкастеров — побочный ветки Плантагенетов, восходящей к царевичу Джону, третьему отпрыску Эдуарда III. Но права его представлялись очень неблаговидными, при этом более яростно спорили их адепты здания Йорков, всходящего к четвертому отпрыску такого ведь Эдуарда III, царевичу Эдмунду.
В результате данных событий и обозначились 2 стороны грядущей Борьбы роз (в знаке Ланкастеров данный цветочек был красным, в знаке Йорков — белоснежным).
Пороховая бочка разразилась в 1455 году, в царствование Генриха VI; фитиль подожгла жена крайнего, царица Маргарет, добившаяся удаления Ричарда, барона Йорка, из состава Царского совета. Ричард и его любители (в количество каких вступал обеспеченный и авторитетный Ричард Невилл, граф Уорвик, прозванный Делателем правителей) подняли мятеж. 5 лет жестокие поединки перемежались политическим маневрированием; фортуна усмехалась то одной, то иной стороне. Ричард Йорк и его старшой отпрыск Эдмунд пали в поединку перед Уэйкфилдом, только его 2-ой отпрыск назначил себя владыкой Эдуардом IV и 29 госпожа 1461 года наголову сокрушил армию Ланкастеров в кровопролитной сражению при Тоутоне. Потом, опосля 10 лет покоя (очень, вообщем, условного, оттого что отдельные мятежи ланкастерцев фактически никак не прекращались), Эдвард IV поссорился с графом Уорвиком, так как тот норовил начинать практическим тераном, и переиграл его — как в армейской сфере, этак и в политической. Тогда граф Уорвик совместил силы с царицой Маргарет и привел из Франции армию проникновения, на краткое время реконструировав на троне Генриха VI. Уорвик умер в решающей сражению при Барнете, опосля что Эдвард IV “в мире и процветании” царствовал еще двенадцать лет; наследовал ему двенадцатилетний отпрыск, Эдвард V.
Здесь-то и настает черед нашего богатыря.
“ЧЕРНАЯ ЛЕГЕНДА”
Возвратимся к учебнику: “Опосля погибели Эдуарда IV из-за детством его 2-ух отпрыской ожесточенный брат его Ричард сделался родителем их и управляющим страны. Только он, никак не наслаждаясь неполною властью, при поддержки цельного ряда убийств достигнул престола и стал британским владыкой Ричардом III. Приказывав заспать бедных отпрыской Эдуарда IV, он собственными вздорными и неизменными безжалостностями всех вооружил супротив себя”.
В том числе и ежели устремиться к наиболее приличным источникам, то выяснится, будто “маленького подъема, уродливого телосложения, выпуклый, со злобным, изможденным личиком, он на всех наводил кошмар”. Конкретно он в битве при Тьюксбери прикончил Эдуарда, царевича Уэльского, отпрыска и преемника крайнего короля из здания Ланкастеров, а потом, никак не удовлетворившись ликвидацией отпрыска, своими руками заколол в Тауэре его основателя — Генриха VI. Потом конкретно спасибо его интриге Эдвард IV заточил в Тауэр и отдал приказ скрыто прикончить, утопив в бочке с мальвазией, их брата — Георга, барона Кларенса.
Опосля такого, как он узурпировал администрация, заключив в Тауэр двенадцатилетнего Эдуарда V и его младшего брата Ричарда, барона Йорка, лиходей Ричард III никак не сожалел никак не лишь противников, только и близких сподвижников, приведших его к затрону. Вотан из их, лорд Гастингс, был казнен из-за то, будто вкупе со вдовствующей царицой Елизаветой и Джейн Шор, прежней любовницей Эдуарда IV, желал убить монарха, наведя омрачаю на его левую руку (вообщем, десница Ричарда подсохла издавна, и он никак не обладал ею в движение всей жизни). Потом наступил черед иного — барона Бэкингема. А позже вся Великобритания содрогнулась, спросив, будто отпрыской Эдуарда IV задушили в Тауэре. Как скоро в 1485 году внезапно умерла жена Ричарда III, царица Анна, слава обвинила монарха в ее убийстве из-за свадьбы на своей племяннице — Елизавете, старшей дочери Эдуарда IV. Дебош, вспыхнувший из-из-за данного, совместил Великобританию кругом Генриха, глава Ричмонда, головы ланкастерской партии. Получив содействие от Франции, тот 1-го августа 1485 года высадился в Уэльсе; к нему поторопились пристать и почти все былые сторонники Ричарда. Повелитель подобрал практически двадцатитысячное армия и 22 августа повстречал Генриха около города Босуорта. Ричард боролся сильно, только был разгромлен и пал на поле битвы. С его гибелью закончилась ужасная междоусобная битва.
Граф Ричмонд, венчавшийся на королевство перед именованием Генриха VII Тюдора, никак не лишь положил правило новейшей династии, однако еще “вернул в стране мир и заложил базы пятивекового британского великолепия”.
Все вышеописанные страхи этак и сохранились бы маленьким моментом исторических хроник, ежели бы никак не гений Уильяма Шекспира, перед чьим пером “темная сказка” перевоплотился в 1 из самых узнаваемых трагедий, как скоро или ставившихся на театральных подмостках. А ежели учитывать известность шекспировских пьес, ежели учитывать их совместный тираж, только незначительно уступающий Библии и романам Жюля Надежна, то совершенно никак не дивно, будто в глобальном сознании образ Ричарда III закрепился конкретно таковым, каким изобразил его Большой Бард. В том числе и люди, совсем никак не опытные в летописи, о Ричарде III понимают — природно, сообразно Шекспиру.
РИЧАРД ШЕКСПИРОВСКИЙ
Посвященную нашему герою статью энциклопедия Брокгауза и Ефрона завершает словами: “Шекспир обессмертил его в своей хронике “Король Ричард III””. Прямо скажем, такого бессмертия и врагу не пожелаешь. Шекспировский Ричард — самая демоническая личность во всей английской истории. Во-первых, урод; даже сам он (а кто из нас откажется себя приукрасить?) признается:
Я, слепленный так грубо, что уж где мне
Пленять распутных и жеманных нимф;
Я, у кого ни роста, ни осанки,
Кому взамен мошенница-природа
Всучила хромоту и кривобокость;
Я, сделанный небрежно, кое-как,
И в мир живых отправленный до срока
Таким уродливым, таким увечным,
Что лают псы, когда я прохожу... Каков автопортретец? Но физическому уродству — в полном соответствии с литературным каноном тех времен — сопутствует и уродство нравственное (и пойми здесь, что первично, а что вторично). Шекспировский Ричард — само властолюбие, начисто лишенное ограничений, предписываемых моралью простым смертным. Он — олицетворение жестокости, хладнокровия, изворотливости, полного пренебрежения всеми законами человеческими и Божескими.
Но раз иной мне радости нет в мире,
Как притеснять, повелевать, царить -
Пусть о венце мечта мне будет небом.
Всю жизнь мне будет мир казаться адом,
Пока над этим туловищем гадким
Не увенчает голову корона... И ради обретения заветной короны Ричард намерен “в жестокости сирену превзойти, в коварстве ж — самого Макиавелли”, причем с успехом претворяет свои намерения в жизнь, для чего из человека, пусть даже уродливого и злобного, мало-помалу превращается в зримый символ чистейшего, рафинированного Зла. Зла с большой буквы. Зла извечного. Такого, какое можно встретить лишь на сцене, но никак не в жизни.
И потому не стоит удивляться, что реальный Ричард III был совсем иным.
РИЧАРД РЕАЛЬНЫЙ
До этого только, он никак не был уродцем. Низкий, непрочный, — никак не то будто красавчик Эдвард, его старшой брат, прозванный “6 футов мужеский красы”, — он различался, но, великий физиологической мощью, был прирожденным всадником и качественным воином. Ни горба, ни засушливый пакши — из всех обрисованных больше дьявол честна только 1: изможденное личико. Либо, поточнее, нескончаемо усталое. Личико человека, кой немало работал и немало мучился.
На знаке Ричарда был начертан лозунг: “Правильностью связан”, и наверное полностью подходило его натуре.
Он активно и удачно исполнял все задания брата — короля Эдуарда IV. В частности, конкретно возглавленный им удар двухсотен тяжких конников дал победу при Тьюксбери (но Эдуарда Ланкастера, царевича Уэльского, он вслед за тем никак никак не убивал — тот элементарно пал в поединку). Как скоро управлению Ричарда была вверена Северная Великобритания, обычный цитадель Ланкастеров, он показал себя настолько разумным политическим деятелем, будто скоро данные края стали помогать Йорков. Мокрое дело Генриха VI еще никак не на совести Ричарда — указ был отдан его братом-владыкой. И в том числе и настолько восхитительно описанная Шекспиром кляуза с свадьбой на леди Анне, былой супруге павшего при Тьюксбери Эдуарда Ланкастера, была, как следует из сохранившейся переписки, браком сообразно любви. Умерла ведь Анна никак не от яда, а от туберкулеза…
Сегодня смерть их среднего брата — Георга, барона Кларенса. С самого истока в данной нам дружной семье он был уродцем — интриговал, примыкал к бунтам, однако любой раз был в конце концов прощаем. По тех времен, покуда еще одна его задумка никак не принудила короля изменить брата суду парламента, каков и приговорил Георга к погибели. Истина, экзекуции он никак не дождался и при невыясненных жизненных обстоятельствах погиб в Тауэре. Сказка ведь о утоплении в бочке с мальвазией должна началом известному увлечению барона к винопитию…
Узурпация еще стает в свершено другом свете. Помирая, Эдвард IV провозгласил брата единоличным протектором страны и родителем молодого Эдуарда V. Спросив о случившемся, находившийся на границе с Шотландией Ричард главным занятием заказал заупокойную мессу сообразно почившему сударю и вслед за тем, в пребываньи всей знати, присягнул на преданность преемнику. В отсутствии труда и кровопролития, заключив только четырех затейщиков, Ричард подавил мятеж членов семьи вдовствующей царицы, никак не хотевших терять власти, опосля что активно взялся стряпать назначенную на 22 июня коронацию племянника. Но из-за 3 дня по данного действия приключилось внезапное: почетный священнослужитель, Стиллингтон, епископ Батский, сказал парламенту, будто Эдвард V никак не имеет возможность существовать коронован, так как считается незаконнорожденным. Его основатель, Эдвард IV, был никак не лишь красавчиком, однако и большим охотником по дамского полу — таковым ведь, как потом Генрих VIII Тюдор либо наш “почти всех жен муж” Иван Суровый. Однако ежели Генрих VIII освобождался от надоевших жен, посылая их на плаху, добрячок Эдвард просто женился на последующей, никак не разводясь с предшествующей, вследствие что крайний его супружество никак не имел возможность сообразовываться законным. Весть самая повергло всех в шок. В конце концов рейхсрат принял документ, лишавший Эдуарда V права на престол и возводивший на трон Ричарда III. О какой-никакой ведь узурпации имеет возможность идти стиль? Кстати, Генрих VII, придя ко власти, главным занятием обеспокоился ликвидированием данного акта и всех его копий — удивительной вещью сохранилась только 1. Теснее данный прецедент разговаривает о законности построения Ричарда на трон.
Ну и, в конце концов, царевичи. Ричарда III позволительно укорить в нежели угодно, не считая глупости. Смертоубийство ведь данных мальчиков по другому нежели тупостью никак не именуешь: опосля парламентского акта они никак не считались суровыми кандидатами на престол. Но несмотря на все вышесказанное было хороших полтора 10-ка остальных — и все они процветали при Ричарде и благоприятно протянули его (желая, подмечу, были потом перед корень изведены Тюдорами). Опосля погибели единого отпрыска Ричард в том числе и назначил 1-го из их количества — племянника, молодого глава Уорвика, отпрыска покойного Георга — собственным наместником.
Несчастного ведь сватовства к своей племяннице никак не было совсем — был только слух, распускаемый злопыхателями (но несмотря на все вышесказанное на ней женился потом Генрих VII). Оставим в отсутствии интереса, будто браки меж настолько недалёкими родственниками воспрещены церковью, а в необыкновенных вариантах совершаются лишь с разрешения папы римского, из-за каковым Ричард III никак не обращался — отпечатки данного никак не имели возможность бы никак не сохраниться в архивах Ватикана. Только гневный Ричард в том числе и обратился к британской знати, клиру, а еще олдерменам и нотаблям городка Лондона с категорическим опровержением — так задели данные слухи вдовца, еще никак не переставшего жалеть супругу и отпрыска.
Царствование Ричарда было маленьким — только 2 года. Однако и из-за наверное время он успел свершить столько, насколько другим никак не дано и из-за наиболее длинные правления. Он реформировал рейхсрат, сделав его примерным. Использовал трибунал присяжных, сообразно сей день остающийся более абсолютной формой судопроизводства, при этом особенный закон обсуждал возмездие из-за всякую попытку воздействовать на присяжных. Он завоевал решетка с Шотландией, выдав племянницу замуж из-за того короля Иакова III. Лишь решетка с Францией ему достигнуть никак не получилось, оттого что в Париже плел козни Генрих Тюдор, граф Ричмонд. Ричард расширил торговлю, реорганизовал войска, был заступником искусств, в особенности музыки и зодчества.
Сгубили Ричарда III терпимость к посторонним беспомощностям, великодушие и вера в огромность и осторожность остальных людей.
Правда, при нем были казнены (однако — сообразно решению суда!) повинные в бунте герцоги Гастингс и Бэкингем. Но других он прощал. Он простил Илийского епископа Джона Мортона, уличенного во мздоимстве и несоблюдении британских интересов при решении решетка с Францией, обошедшись гиперссылкой его в собственную епархию, а тот, в благодарност,ь главным пустил слушок о убийстве царевичев сообразно указу Ричарда III… Он простил мятежных братьев лордов Стенли; более такого, вверил им доминирование полками в сражению при Босуорте — и напрямик на поле битвы те примкнули к тюдоровской армии. Он простил глава Нортумберленда — и вслед за тем ведь, перед Босуортом, тот никак не использовал собственный полк в сражение, тихо следя, как гибнет опушенный горсткой преданных ему людей легитимный сударь.
Только в стране короля обожали. И совсем искренне звучат слова хрониста, с риском для себя, теснее при Тюдорах писавшего: “В сей злополучный день наш хороший повелитель Ричард был побежден в поединку и убит, почему пришло в городках большое горевание”.
ТВОРЦЫ МИФА
Откуда ведь это несоответствие границу истиной прецедентов и красками “темной басни”?
Понятно, будто деяния выигранных пишется фаворитами. Права Генриха VII на британский трон были наиболее нежели неблаговидными — только-навсего праправнук преступного отпрыска младшего отпрыска короля. Законным сударем считался в тот эпизод служебный наместник Ричарда III — молодой граф Уорвик. А уничтожив депутатский документ, возведший Ричарда на трон, Генрих тем наиболее вернул в правах и Эдуарда V — старшего из присутствовавших в Тауэре царевичев. Вот для него они и действительно считались опасностью…
Как знается, Генрих обвинил предка во всех мыслимых грехах. Во всех — не считая убийства царевичев. А так как какой-никакой был бы козырь! Но данный тема всплыл лишь чрез 20 лет, как скоро никак не осталось теснее ни единичной души, знавшей, будто во время схватки при Босуорте царевичи были в добром здравии-здоровы.
Изживание никак не лишь вероятных кандидатов на трон (никак не принципиально, сколь далеких, он и сам-то был никак не из близких!), однако и каждой оппозиции вообщем, Генрих VII повел, выкорчевывая цельные роды. Но несмотря на все вышесказанное изменники были вознаграждены: Джон Мортон, к примеру, стал кардиналом, архиепископом Кентерберийскими и канцлером, то имеется главным министром. Ему-то мы и должны первыми записками о Ричарде, которые прилегли позже в базу “Летописи Ричарда III”, прописанной Томасом Мором, канцлером теснее Генриха VIII. Правильно служа Тюдорам, Мор на темные краски никак не скупился, будто усложнялось литературным даром создателя вечной “Утопии”. Истина, и он угодил на плаху, так как преданность вере и отцу устанавливал больше лояльности монарху, однако и наверное только прибавило ореола его фигуре и доверия его историческим трудам. А на их строились все следующие историки, начиная с официознного историографа Генриха VII, итальянца Полидора Вергилия, а еще Холиншеда и остальных.
Конкретно Томас Мор в “Летописи Ричарда III” одарил крайнего короля из здания Йорков и горбом, и засушливый рукою, и незаменимой дьявольской хромотой.
А позже, теснее при Елизавете I, крайней из династии Тюдоров, начатое довершил Уильям Шекспир. Как любой великий живописец он деликатно чувствовал соц заявка и, с молоком впитав тюдорианское понятие о летописи, дал сформировавшейся из-за столетье картине оконченный вид. Отныне “темная сказка” зажила без помощи других, имея необходимость никак не в творцах, а только в тех, кто бессознательно в нее верит.
Истина, с завершением эры Тюдоров начали расступаться и гласа взыскующих правды. В XVII веке прописал собственный трактат врач Бак; в XVIII веке его образцу последовал основатель готического романа сэр Гораций Уолпол (его “Замок Отранто” переведен и на российский язычок). В XIX веке возрождению правдивого фамилии Ричарда III предназначил много медли и сил Маркхэм, а в XX веке счет создателей и книжек пошел теснее на 10-ки.
Лишь никак не мыслите, как будто данные стремления хоть в маленькой мерке пошатнули домысел о “наибольшем лиходее британской летописи”, свяченный именованием Томаса Мора и доставленный по достоинства шекспировским пером. Цитированный в истоке школьный учебник — никак не изъятие. Берите хоть какой иной, произведенный в хоть какой стране (и в первую очередность — в лично Великобритании), откройте на подходящей страничке — и вы безизбежно прочитаете про вереницу вздорных безжалостностей, смертоубийство бедных царевичев в Тауэре и этак дальше.
Тем и силен многознаменательный домысел, будто дезавуировать его нереально: он базируется на веру и традицию, а совсем никак не на четкое познание. Поэтому-то любой таковой домысел фактически вечен — на него разрешено насколько угодно покушаться, только уничтожить никоим образом невозможно. Он способен только равномерно потощать, но на наверное необходимы почти все века: “темной басне Великобритании” теснее из-за полтысячелетия перевалило, только попытайтесь-ка переспорить сотки млн. школьных учебников…
