Революционные действия февраля 1917 года были внезапными для всех. Но 1-ый состав Временного правительства, получившего власть в стране по итогам февраля, неожиданностью не стал — министерские посты достались депутатам Госдумы, обширно и издавна известным фаворитам либеральной оппозиции. Исключением оказался только один главный пост — министра денег. Первым главой Минфина после свержения царя стал чуть перешагнувший порог 30?летия Миша Терещенко, ранее дальний от политики и незамеченный в оппозиционных кругах, зато отлично узнаваемый столичной богеме.
Вообще-то в оппозиционных кругах будущих «февралистов» на пост министра денег издавна прочили совсем другое лицо — пользующегося популярностью либерального политика Андрея Шингарева, ведущего профессионала по денежным вопросам в последней королевской Госдуме. Тем удивительнее казалось предназначение главой Минфина сравнимо юного человека, чей опыт госуправления ограничивался 2-мя годами на должности бюрократа Дирекции императорских театров.
Мещанины даже пробовали разъяснять этот казус масонскими связями нового министра. Но ситуация становится понятнее, если вспомнить, что Миша Терещенко был наследником 1-го из огромнейших состояний королевской Рф, его предприятия входили в 10-ку ведущих производителей свекловичного сахара на планетке.
Доставшаяся от отца «рафинадная империя» позволяла Терещенко вести утонченный стиль жизни — даже театральным бюрократом он работал безвозмездно, ради досуга и искусства. Его наиблежайшими товарищами были именитые таланты серебряного века А.?Блок, А.?Белоснежный, Ф.?Шаляпин. Ему принадлежала 2-ая в мире по величине личная океанская яхта.
Сразу молодой наследник миллионов считался в правлении огромнейших банков страны — Волжско-Камского и Азовско-Донского. Это позволило Ленину весной 1917 года, характеризуя 1-ый состав Временного правительства, едко намекать о сращивании госаппарата и денежной вершины: «Сегодня банкир — завтра министр».
При всей любви к богемному стилю жизни 1-ый глава «февральского» Минфина имел блестящее образование, изучал экономику в Лейпцигском институте и юриспруденцию в Столичном. Вобщем, ни традиционная образованность, ни светский лоск, ни даже большие капиталы не посодействовали ему на высочайшем муниципальном посту в кризисном 1917?м.
Министром денег Терещенко считался только два месяца, отметившись на этом посту откровенно популистскими и непонятными мерами.
При нем в стране открыли неограниченную эмиссию картонных средств, решив к 9,1 миллиардов уже обращавшихся рублей добавить еще 8,5 миллиардов. Также Терещенко стал зачинателем «Займа свободы», обещая занять на внутреннем рынке 5 миллиардов руб. с красивым сроком погашения в 1971 году. Но результаты этой, по словам Терещенко, «первой общенародной кредитной операции новейшей России», невзирая на звучную рекламу, оказались умеренны — в разы меньше обещанного министром.
Зато в пиаре глава Минфина показал очевидные возможности — по всей Рф шумели празднички «Займа свободы», нескончаемые маркетинговые митинги. С подачи Терещенко облигации займа торжественно брали то популярнейший оперный певец Шаляпин, то католикос всех армян. Для роли в маркетинговых митингах Терещенко привлек даже посла США.
Уже в мае 1917 года креативный наследник сладких миллионов оставил пост главы Минфина, но не Временное правительство — перебежал возглавлять МИД. На новеньком посту он показал все те же заслуги: много гулкого пиара и не достаточно практического результата. Вобщем, эти слова можно сказать обо всем без исключения Временном правительстве.
После октября 1917?го Терещенко недолго посиживал под арестом, потом навечно уехал из страны. В отличие от других эмигрантов, за рубежом 1-ый министр денег Временного правительства не бедствовал: с собой он увез наикрупнейший в мире бриллиант голубого колера, уникальные 43 карата, когда-то ограненные ювелиром Картье для династии сладких магнатов.
