Вот теснее кой год, ежели никак не век, журналистская братия задается дурным и неприемлимым, на 1-ый взор, вопросцем: кто настоящий создатель известного детективного романа “Пес Баскервилей”, приписываемого золотому перу большого творца самого знаменитого и любимого литературного персонажа всех пор, Шерлока Холмса. Сейчас данный вопросец получает особенное смысл, и никак не лишь поэтому, будто в 2001 году отмечается столетье 1 публикации романа. Еще главнее то событие, будто крайнее время некоторый государь Роджер Гаррик-Стил из кожи вон влезает, напрягаясь обосновать, будто глобально известный беллетрист сэр Артур Конан-Дойл, на самом деле — гадкий душегуб, убивший корреспондента Бертрама Флетчера Робинсона, чтобы прикарманить себе труд, нацарапанный в соавторстве с ним. При данном Гаррик-Стил никак не гнушается расширять вздорные слухи о том, будто-де у сэра Артура был римлянин с женой корреспондента.
На любой роток никак не накинешь платочек, однако настоящая деяния данной летописи (извините из-за каламбур) еще труднее, запутаннее и имеет возможность работать нам еще одним напоминанием о том, сколь многотрудно и тотчас непристойно дело книгоиздателя.
Артур Конан-Дойл и Флетчер Робинсон познакомились в июле 1900 года на борту парохода “Бритт”, как скоро ворачивались домой из южной Африки. Пара приняли участие в англо-бурской борьбе; Дойл был доктором полевого госпиталя, Робинсон — боевым журналистом печатные издания “Дейли-экспресс”. Они совсем скоро сдружились, а в отсутствии небольшого год спустя, в марте 1901, как скоро опять повстречались в Норфолке, чтоб побренчать в гольф, благоприязнь перевоплотился в собственного семейства творческое совместная работа.
Все стартовало с разговоров о британском фольклоре. Коротая пир из-за графином бренди, корреспондент рассказал “папе” Шерлока Холмса басню, коия потом и прилегла в базу замораживающей кровь рукописи, прочитанной медиком Джеймсом Мортимером Холмсу и Уотсону на Бейкер-стрит недавно по прибытия в Великобританию сэра Генри Баскервиля, преемника из Канады. Наиболее нежели возможно, будто изложенная Робинсоном сказка — только только следующий перепев старого районного предания о безжалостной чарующею собаке-волкодаве, знаменитой в Норфолке перед кличкой Темный Бес.
Совсем схожие басни имеется и у бриттов, и у британцев на всей местности Английских островов, потому никак не исключено, будто Робинсон поведал Конан-Дойлу и ее девонский вариант (корреспондент был семейством из Девона), а в данном варианте имеется еще Вотан броский персонаж, теснее двуногий. Наверное — свирепый помещик Ричард Кейбл, властитель имения Брук, будто в приходе Бакфастли. Сообразно девонской басне, в 1672 году несчастного землевладельца порвала на кусочки свора демонических гончих псов, никак не издававших, назло расхожему суеверию, ни малейшего несчастного “жуткого воя” на топких местах, а, против, совсем молчаливых. Может быть, все тот ведь Робинсон скоро опосля забавы в гольф продемонстрировал Конан-Дойлу туристический путеводитель сообразно Уэльсу, в котором также находилось предание о некоторой призрачной собаке, преследовавшей вид Баскервилей из Клайро-Корт, будто на лично границе Уэльса и Великобритании.
Все данные летописи, естественно ведь, распалили фантазия братьев сообразно перу, и им пришло в голову сочинить римлянин о старом авторитетном английском роде, преследуемом некоторым призрачным псом. Перед воздействием эмоций Конан-Дойл прописал собственной мамы горячее письмецо, в котором, в частности, были и эти слова: “Здесь, в Норфолке, со мной Флетчер Робинсон, и мы намереваемся совместно изготовить маленькую книжицу перед заглавием “Пес Баскервилей” — эту, будто у читателя волосы дыбом возникнут”.
Договорившись о теме и названии повести, Дойл и Робинсон расстались, а в апреле повстречались опять, чтоб предпринять поездку сообразно Дартмуру — месту деяния грядущей книжки. Основанием им работал терем Робинсона в Ипплпене, около Нью-Эббота. Отседова и осуществляли они вылазки на топкого места, проникаясь их неясным духом и обозначая места, в каком месте, сообразно плану, обязаны были рскручиваться те либо другие действия.
Тем временем нехитрый поначалу замысел книги начал сам собой разрастаться и усложняться. Возможно, Конан-Дойл только теперь осознал, насколько мощный материал попал к нему в руки, и понял, что для такой оправы необходим бриллиант огромной величины, сильный главный герой, человек, который раскрыл бы тайну. Вот почему он решил вернуть к жизни Шерлока Холмса, семью годами ранее “канувшего в пучину” Рейхенбахского водопада в Альпах, куда его подло столкнули профессор Мориарти, главный преступник Лондона, и иже с ним.
Впрочем, “вернуть к жизни” — не совсем точное, а вернее, совсем не точное выражение. Уж больно не хотелось великому писателю и впрямь воскрешать двух персонажей, некогда вознесших его на вершину славы, но мало-помалу превратившихся из подмоги в обузу. Внимательный читатель “Собаки Баскервилей” сразу увидит, что действие романа разворачивается до “гибели” Холмса в струях Рейхенбахского водопада.
Надо отдать Конан-Дойлу должное: для расследования дела о собаке, которая слыла призраком и исчадием ада, великий мастер тайны не стал вызывать с того света “призрак” Холмса, хотя, как известно, к услугам Конан-Дойла было искусство всех знаменитых медиумов того времени. Перефразируя “бородатый” анекдот, можно сказать, что Дойл, видимо, рассуждал подобно его герою: “нет уж, умер — так умер”.
Ведя лихорадочную исследовательскую работу и создавая свое оказавшееся бессмертным произведение, 2 апреля 1901 года Конан-Дойл снова отправил письмо матери, на сей раз из Принстона, где расположена каторжная тюрьма, из которой бежал злосчастный Селден, павший жертвой страшного пса: “Мы с Робинсоном лазаем по болотам, собирая материал для нашей книги о Шерлоке Холмсе. Думаю, книжка получится блистательная. По сути дела, почти половину я уже настрочил. Холмс получился во всей красе, а драматизмом идеи книги я всецело обязан Робинсону”.
Еще раньше, в марте, Дойл написал издателю журнала “Стрэнд”, Гринхау Смиту, и предложил ему новое произведение, особо подчеркнув, что создает его в соавторстве с другом, Флетчером Робинсоном, и “его имя непременно должно соседствовать на обложке с моим. И стиль, и смак, и вся писанина — полностью мои… но Робинсон дал мне главную идею, приобщил к местному колориту, и я считаю, что его имя должно быть упомянуто… Если Вы согласны вести дело, я хотел бы, как обычно, получить пятьдесят фунтов стерлингов за каждую тысячу слов”.
Однако после того как в повесть был введен Шерлок Холмс, гонорар сразу возрос вдвое, причем соавторы должны были получить его в пропорции 3:1.
Но, когда в августе 1901 года в “Стрэнде” началась публикация “Собаки Баскервилей”, Робинсона в числе авторов не оказалось вовсе, хотя его имя было упомянуто в сноске на титульном листе. Вот как это выглядело: “Появление этой истории стало возможным благодаря моему другу, мистеру Флетчеру Робинсону, который помог мне придумать сюжет и подсказал реалии. А.К-Д.”
В первом британском книжном издании повести эта надпись была заменена кратким обращением: “Мой дорогой Робинсон, кабы не Ваше изложение легенды Западной Страны, эта история так никогда и не появилась бы. Огромное спасибо за это и за помощь с деталями. Искреннейше Ваш А.Конан-Дойл”.
В предисловии к “Полному собранию романов о Шерлоке Холмсе” (1929) Дойл, казалось, и вовсе забыл о полученной от друга помощи: “Собака Баскервилей” — итог замечания, оброненного этим добрым малым, Флетчером Робинсоном, скоропостижная кончина которого стала утратой для всех нас. Это он рассказал мне о призрачной собаке, обитавшей близ его дома на Дартмурских болотах. С этой байки и началась книга, но сюжет и каждое ее слово — моя и только моя работа”.
В октябре 1901 года, после первого появления “Собаки”, журнал “Американский книголюб” писал, что “история почти целиком придумана Робинсоном, а доктор Дойл внес в работу лишь один важный вклад, разрешив использовать образ Шерлока Холмса”.
Спустя более чем полвека, во время шумихи, последовавшей за выходом на экраны “Собаки Баскервилей” студии “Хаммер” (1959), в печати высказывались сходные взгляды. На сей раз утверждения эти исходили от Гарри Баскервиля, бывшего кучера Робинсона, который возил своего хозяина и Дойла по болотам в марте-апреле 1901 года.
Прочитав это, возмущенный Адриан Конан-Дойл, сын писателя, выступил с гневным письмом: “Флетчер Робинсон никак не участвовал в создании “Собаки”. Отец предложил ему сотрудничество, но тот отказался и самоустранился от проекта на первом же этапе”.
К сожалению, письмо это хранится в архиве, который недоступен исследователям, и содержание его в значительной части остается неизвестным. Тем не менее, имеющиеся сведения в общем и целом подтверждают правоту Адриана Конан-Дойла. Несомненно, Флетчер Робинсон внес важный вклад в проект, вклад, который Артур Конан-Дойл впоследствии, возможно, значительно принизил. Именно Робинсон подал первоначальную идею (и Дойл признал это в письмах к матери и Гринхау Смиту) и, вероятно, помог разработать детали сюжета, но написана повесть, несомненно, самим Конан-Дойлом.
Все сохранившиеся отрывки рукописи выведены его рукой (в том числе и текст легенды о собаке Баскервилей) и почти без помарок. Едва ли такой знаменитый писатель стал бы переквалифицироваться в писца и копировать ранее написанный текст Робинсона — малоизвестного журналиста — чтобы потом выдать этот текст за свое собственное письмо.
Тем не менее, в 1901 году “Американский книголюб” не ошибся по крайней мере в одном своем утверждении: главное достижение Конан-Дойла — возрождение образа Шерлока Холмса, без которого “Собака Баскервилей” никогда не приобрела бы той популярности, которой пользуется и поныне. Возможно, без Холмса этот роман сейчас был бы полузабыт, разделив незавидную судьбу большинства созданных Конан-Дойлом “ужастиков”.
А что же Флетчер Робинсон? После короткого сотрудничества с Конан-Дойлом он сделал успешную журналистскую карьеру и стал главным редактором “Дейли-экспресс”. Кроме того, он писал беллетристику и издал сборник своих рассказов, на обложке которого значилось: “Соавтор лучшего романа Конан-Дойла о Шерлоке Холмсе “Собака Баскервилей”. Никакого особого раздражения со стороны Конан-Дойла эта смелая надпись не вызвала. Вероятно, он посчитал, что поднимать шум и бессмысленно, и бестактно. Уж что-что, а роль унтер-офицерской вдовы его совсем не привлекала.
Флетчер Робинсон скончался от тифа в январе 1907 года в возрасте тридцати пяти лет. Весьма сомнительно, что он был отравлен Конан-Дойлом, который хотел скрыть подлинную роль Робинсона в создании “Собаки Баскервилей” и свой флирт с супругой журналиста.
Во-первых, скрывать Конан-Дойлу было нечего: он с самого начала признавал участие Робинсона в работе над книгой, хотя со временем это признание мало-помалу сходило на нет. Во-вторых, Артур Конан-Дойл никак не мог “крутить любовь” с супругой Робинсона, потому что во время написания “Собаки” пользовал свою больную чахоткой супругу и, к тому же, был без памяти влюблен в некую Джин Леки, которая в 1907 году стала его второй женой. И тем не менее обвинение в совращении миссис Робинсон даже было опубликовано. Думается, причиной тому — мифический ореол, и ныне витающий вокруг образа Шерлока Холмса. Но вряд ли понадобится помощь могучего интеллекта великого сыщика, чтобы определить истинную цену этим обвинениям и охарактеризовать их, как и подобает: “Чепуха, Уотсон, сущая чепуха”.
